Бабы и Гости на корабле к неприятностям!
создано 06.06.2012 00:51:33− А дело было так: на одном из наших черноморских крейсеров экипаж встречал своих шефов. Надвигался какой-то праздник, вроде дня корабля. Как обычно шефы привезли с собой в качестве подарков много нужных вещей, даже новые, сияющие солнечным цветом свежей меди, инструменты корабельному оркестру. А самое главное − еще они привезли с собой какой-то профессиональный ансамбль песни и пляски своей областной филармонии, да еще, преимущественно, женский.
Что и взбудоражило весь военный коллектив, особенно матросов. Каждый хотел посмотреть на их выступление!
Да вот беда: даже на палубе большого крейсера невозможно разместить и сцену, и зрителей. Поэтому, дали команду связистам подготовить трансляцию концерта по внутренним помещениям по корабельной громкоговорящей связи, чтобы все могли, если не увидеть, то, хотя бы, услышать концерт приезжих артистов. Тогда на ют, за четвертую башню притащили и банки из кубриков, и стулья из кают-компании, даже кресла из салона командира для особо почетных гостей. И начался концерт!
Честно говоря, артисты не халтурили и от души демонстрировали свое уменье морякам. Народ искренне любил тогда наш флот и моряков! По кубрикам, каютам и боевым постам вовсю звучали народные и эстрадные песни, музыка к танцам, шутки конферансье. Все было здорово! Час концерта пролетел незаметно. Настало время командиру поблагодарить артистов. Им вручили традиционные подарки: матросские тельняшки, бескозырки, значки и сувениры, а руководителю ансамбля расчувствовавшийся командир подарил свою знаменитую на всей дивизии белую фуражку севастопольского пошива, с полями, по фасону, чуть-чуть меньше вертолетной площадки.
И, наконец, по традициям флотского хлебосольного гостеприимства, командир корабля пригласил артистов и гостей в кают-компанию на «легкий флотский обедо-ужин», часто угрожающий перерасти и в завтрак. Бывало и такое − вон, своих отцов-командиров спросите! Младшие офицеры, заранее расписанные по маршруту, провожали девушек из ансамбля в кают-компанию, помогая преодолевать высокие комингсы броневых дверей водонепроницаемых переборок и крутые трапы. При этом, они отчаянно и честно старались не заглядывать под широкие концертные юбки своих сопровождаемых, старательно отгоняя собственные взгляды на всякие там маркировки дверей и люков.
Офицерская галантность плюс крейсерская организация! Красота! В это время дежурный по кораблю вывел расходное подразделение на ют. Матросы этого подразделения должны были побыстрее разнести по местам банки и стулья, как это у нас называется: «привели ют в исходное». Организовав их на трудовой подвиг, офицер занялся своими неотложными делами, которых у дежурного по крейсеру всегда непочатый край. А в кают–компании в это самое время уже вовсю пошли взаимные поздравления и тосты.
Слово взял командир корабля, и начал свое красивое эмоциональное выступление, дополняя его стихами. Он к нему готовился сам лично, причем, долго и с чувством. Рояль в кустах, корочке! И в это самое-самое время на опустевшем юте командир расходного подразделения подошел к леерам, с сожалением и завистью разглядывая население Севастополя, мирно гуляющее на набережной. Но оставшиеся без командирского присмотра молодые матросы, (а именно они попадают в расходные подразделения, особенно на праздник, хоть ты дерись с командирами боевых частей), не дремали и тут же начали дурачиться, резвиться и носиться друг за другом.
И тут один из них, маленький, рыжий и конопатый, подбежал к неубранному еще микрофону. Кривляясь и пародируя конферансье, рыжий загнусавил, вцепившись в микрофон обеими руками: «Здрасьте, ребятишки, черные штанишки! Сейчас тут будет выступать медведь, он будет гири чем-то там вертеть» И так далее! А потом звонко, со знанием дела, запел деревенские матерные частушки. Но именно вот этот самый микрофон радисты по своей природной тяге к длительной раскачке еще не отключили! И весь «бенефис» конопатого обормота полностью прослушали по всему кораблю! Все! Даже те, кто не хотел и даже не должен был бы! И в кают-компании, между прочим, − тоже.
Частушки как раз напрочь заглушили попытку командира красиво завершить свой тост. Раздались подавляемые смешки, назревала неловкость. Тут замполит метнулся к двери, не дожидаясь указаний командира. Но там, как раз, находился в ожидании старпом – мало ли чего! И он махнул рукой заму − понял, сам, мол, справлюсь. Как и положено, гроза корабельных бездельников и негодяев решительно взял инициативу на себя и резво побежал к юту, закипая по пути благородной местью. Добежав до юта, даже не переводя дух, он начал: «Ага, вот тут кто куролесит, едрит-ангидрит-дрит-дрит! Командир расходного подразделения! Подагра вам некоторые нужные члены в ненужное время! Вы тут ушами сено стрижете, а ваша шайка деклассированных бабуинов в белых робах засыпала весь крейсер и его окрестности миазмами похабной матершины, мать в перемать, в холодный вас дизель и верблюжью колючку и геморрой в самый дейдвуд.
Вам − незачет, и повтор вахты прямо завтра! У нас − полный корабль …(допустим, блондинок – прим. автора), а вы тут ругаетесь исключительно похабным матом! Вон, посмотрите, по набережной даже все местные … (опять же – блондинки) разбегаются, зажав ручками свои хорошенькие ушки. А ну, чтоб через десять минут ют был в исходном! А не то…! (тут он нарисовал светящимися красками это самое «не то)! А ты, хренов рыжий рифмоплет, будешь завтра после отбоя учить Пушкина наизусть, до посинения, стоя у меня под каютой! Чтоб до тебя, мать- в мать- перемать, тудыт ее в плазменные двигатели и шаровые опоры, наконец-то дошло, сын козы и монаха, какой язык ты, мать твою так и разэдак, позоришь! Сегодня … ( кое-чем) принесло высоких гостей, а вы тут все хренами позасеяли! Теперь они про нас всю истинную правду подумают!
А они же должны считать, что флот − эта самая образованная и культурная часть наших доблестных Вооруженных Сил, и что у нас за матерные слова - так сразу за этот самый пещеристый фаркоп - и за борт! Ну, и так далее по тому же курсу… И вот тут появились связисты, да еще в тапочках на босу ногу. Чтобы понять ужас этого проступка до конца. Надо знать, что такое крейсер русского флота. Впрочем, у супостата аналогично − видно ранг корабля обязывает! Очень вовремя, к самой раздаче! Вот только этого и не хватало ревнителю Корабельного устава и флотских традиций!
По сравнению с этим вальяжным выходом связистов – да красный плащ тореро для быка – так это еще леденец с валерьянкой! Особенно, по сравнению с тем, когда порядочный старпом видит бойца на верхней палубе гордого крейсера, обутого в милые, уютные домашние тапочки в красно-черную клеточку[1]. Он тут же закипел, как старый ржавый радиатор, разбрызгивая в разные стороны пену, и забрал полные паруса вдохновения новой волны на галсе благородного гнева: − Ага, − закричал он, победно бросаясь на них, как крестоносец на сарацин: − явились бойцы неслышимого фронта!
Какого вы … шланга до сих пор не поубирали свою аппаратуру! Я сейчас эти ваши микрофоны и кабели знаете куда вам засуну? (Бойцы знали). А вашему командиру и колонку вот эту лично на голову одену! А ну… И все вокруг сразу быстро-быстро забегали, сделав за пять минут все то, и даже больше, что пытались сделать целых полчаса до этого. Как будто кто махнул волшебной палочкой! Крейсерский порядок и личный статус-кво старпома были быстро восстановлены.
А он сам, переведя дух, довольный собой, с чувством честно и полностью исполненного долга, двинулся обратно к кают-компании, поправляя сияющие медали на тщательно наглаженной белой тужурке. В небольшом холле перед ней стояли молодые офицеры, с трудом подавляющие смех и прячущие глаза. «Видно, опять похабный анекдот рассказали, и меня стесняются! Интересно, какой?» − подумал старпом с академическим интересом, − а вдруг еще не слышал?» А из самой кают-компании слышались странные хрюкающие звуки и прорывающийся откровенный «гомерический» хохот!
«Интересно, что там такое смешное рассказывают! Опять чего-то интересное пропустил! Эх, служба чертова! Вот ужо, наверстаю, вот стану когда-то, наконец командиром…»[2] − сокрушенно-мечтательно подумал старпом и заглянул за дверь. А там он увидел … Все, находившиеся за накрытыми столами, буквально, лежали на них или сползали со стульев от смеха. Из глаз «главного шефа», секретаря обкома партии, ручьями текли скупые мужские слезы. Он уже не мог смеяться, а просто икал. Веселились все − кроме командира крейсера, начпо дивизии и замполита корабля.
И хоть они тоже прослушали пламенную, красочную тираду старпома, усиленную корабельными динамиками, но смеялись скупо, разве что из вежливости − так сказать, для поддержания компании. − Да, ты навел порядок, − медленно процедил командир. Интонация его предвещала неприятный разговор для старпома tet-a-tet, а хищный изгиб бровей главного политработника дивизии − также долгую душеспасительную беседу с ним. Их выводы, может быть, могли несколько отдалить его чудесное превращение в командиры… «Да, придется, бабочке-«адмирал» побыть еще невылупленной куколкой!» – заумно посочувствовал сам себе старпом.
Но возникшую неловкость быстро замяли, ведь гости юмор ситуации понимали, чему способствовали и хлебосольство хозяев, и состояние благодушия, определяемое нашим народом как «навеселе» после примерно пяти тостов. Праздник! Вот тогда меня сняли с дежурства, отстранили от вахт, лишили допуска, и старпом принимал все зачеты у меня лично, с пристрастием и садизмом первой степени… − завершил наш словоохотливый комдив. «Вот и проболтался!» − поняли мы.
− Ну, должен же был бы кто-то в этом виноват! Как и что досталось старпому − история умалчивает. Он сам не хвастался, а командир с нами, понятное дело, не делился. Это основной постулат военно - морской системы управления – во всем должен быть найден кто-то хоть как-то виноватый! − завершил свою очередную историю наш рассказчик.
«Важнейшей задачей для нас является сейчас: учиться и учиться» В.И. Ленин
